Цель статьи – исследовать поэму «Черный человек» С. А. Есенина с точки зрения аналитической психологии, рассматривая ее как художественное отражение внутреннего конфликта личности. Через образ черного человека как Тени автор раскрывает, как непринятие и вытеснение части собственного «я» ведет к психическому расколу, утрате целостности и трагическому исходу.
Автор: Никитин Илья Юрьевич
Магистр искусств в области интегральной психологии, организационный психолог, г. Москва, Россия
Поэма как внутренний кризис: экспозиция и символы
Поэма написана примерно за месяц до самоубийства автора и представляет собой одно из самых загадочных и трагичных произведений в творчестве Есенина. Название «Черный человек» само по себе задает драматический тон, так как в древнерусской литературе черный цвет символизирует зло, страх, внутреннюю тьму. По выражению Авезовой [1], все страшное, беспощадное, злое отношение к душевному миру человека «олицетворяется в черном, дьявольском подобии человека». Комаров [4] подчеркивает, что герой поэмы (а в его лице сам Есенин) предстает сидящим перед зеркалом в пьяном состоянии с опущенной головой – как бы отражая свое внутреннее опустошение и безысходность.
Имихелова и Мальцева [8] отмечают, что поэма наполнена предчувствием надвигающейся трагедии. Это «завещание и исповедь» поэта. Уже в начальных строках экспозиции герой описывает полубредовое состояние, бессонницу, душевные муки:
«Друг мой, друг мой, / Я очень и очень болен…»
Текст буквально пронизан «мотивами смертного похмелья, болезни, бреда, полубезумия», как отмечает исследователь Неделько [10]. В этом болезненном состоянии и появляется черный человек, садящийся к герою на кровать и не дающий ему покоя всю ночь:
«Черный человек, / Спать не дает мне всю ночь…»
По мнению Балтымовой и Идрисовой [3], этот образ представляет собой темную сторону души поэта, вобравшую в себя все самое отвратительное, по его мнению. Это не внешний враг – это отражение внутренней борьбы и самоосуждения.
Кто такой черный человек: психологическая трактовка
В поэме образы героя и черного человека часто воспринимаются как два разных персонажа. Однако с позиций аналитической психологии, и особенно в рамках юнгианской модели, становится очевидным: мы имеем дело с проекцией. Черный человек – это не самостоятельное существо, а отчужденная часть личности главного героя, его Тень. Именно в таком ключе его следует интерпретировать: как архетип, аккумулирующий в себе все вытесненное, низменное, отвергнутое.
Как пишет Комаров [4], черный человек – это «второе «я», обвинитель и обвиняемый в одном лице, жестокий суд над самим собой». Воронова [13] также подчеркивает, что центральный конфликт поэмы – это «сталкивание лирического “я” поэта со своим демоническим двойником». Тень, по Юнгу, – это не просто негатив, это то, что может быть источником роста, если будет осознано и интегрировано.
В поэме Тень Есенина материализуется в образе черного человека, который читает «мерзкую книгу» с обвинениями, рассказывает о жизни «прохвоста и забулдыги», что есть не кто иной, как сам поэт. Этот персонаж выступает в роли психического отражения, своеобразного зеркала, в котором отображаются самые болезненные и травматичные стороны Я. Он – совесть, внутренний критик, голос правды, который невозможно заглушить:
«Черный человек / Водит пальцем по мерзкой книге / И, гнусавя надо мной, / Читает мне жизнь…»
Исследователи (Святославский, Яцкив [11], Кривушина [6]) справедливо указывают, что черный человек не просто вторгается в сознание поэта – он говорит от его имени, но от лица «иного», темного. Это голос, олицетворяющий внутреннее осуждение, саморефлексию, погружение в психический ад. Кожухова [5] и Шубникова-Гусева [12] сравнивают этот образ с архетипом доппельгангера, т.е. демонического двойника, предвестника трагедии, знакомого по европейской литературной традиции.
Этот конфликт раскрывается в кульминации поэмы как внутренний диалог – исповедь поэта перед собственной Тенью. Это проявление глубинного раздвоения личности, кризиса идентичности. Поэт оказывается не в состоянии интегрировать свою Тень, он отчаянно пытается от нее отгородиться, что лишь усиливает внутренний разлом.
Диалог с самим собой: внутренняя драма
Диалог между черным человеком и лирическим героем разворачивается как внутренний монолог самого поэта, в котором голос обретает отчужденная, теневая сторона его личности. Черный человек не только обвиняет, но и воспроизводит болезненные эпизоды биографии, говорит от лица «иного» – как прокурор, читающий приговор. В этих репликах – сцены распутства, обвинения в духовной слабости, и даже упоминание детства:
«И какую-то женщину, / Сорока с лишним лет, / Называл скверной девочкой / И своею милою…»
Этот эпизод, вероятно, указывает на отношения поэта с Айседорой Дункан. Далее следуют строки о детстве героя:
«Жил мальчик / В простой крестьянской семье, / Желтоволосый, / С голубыми глазами…»
Контраст между светлым образом ребенка и испорченным взрослым мужчиной используется как аргумент в обвинительной речи Тени. Черный человек укоряет поэта в «ненужных и глупых» страданиях, называет его лирику «дохлой и томной», высмеивает идею душевной искренности:
«Счастье, – говорил он, – / Есть ловкость ума и рук…»
Комаров [4] интерпретирует это как конфликт между Персоной – социальной маской, которую поэт надевает, – и его внутренним Я, стремящимся к подлинности. Герой противится обвинениям:
«Ты не смеешь этого! / Что мне до жизни / Скандального поэта…»
Однако поэма показывает, что он внутренне признает справедливость сказанного. Лирический герой молчаливо соглашается, не возражая более. Как пишет Андрющенко [2], «обращение “черного человека” воспринимается как откровение, признание в том, что душа пытается скрыть от самой себя».
Психическое состояние героя близко к предельному. Он пребывает на грани между реальностью и бредом. Кривушина [6] указывает, что поэт описывает состояние, близкое к переходу в ирреальный мир. В кульминации диалога внутренний конфликт достигает максимального напряжения – потенциальной точки катарсиса, эмоциональной разрядки и трансформации. Но вместо этого – трагическая развязка.
Разрыв с Тенью: путь к разрушению
Повествование в поэме как будто обрывается и возвращается к началу: протагонист вновь обращается к другу, говорит о болезни и усталости. Но черный человек возвращается – садится напротив, приподнимая цилиндр и откидывая сюртук. Монолог продолжается, и обвинения становятся все более язвительными:
«Слушай, слушай! – / Хрипит он, смотря мне в лицо…»
Он обвиняет поэта в том, что тот «жулик и вор», обокравший самого себя. Он обесценивает его поэзию, намекая на фальшь и «социальную маску» – Персону:
«В грозы, в бури, / В житейскую стынь, / При тяжелых утратах / И когда тебе грустно, / Казаться улыбчивым и простым – / Самое высшее в мире искусство.»
Комаров [4] подчеркивает, что лирический герой подменяет свою самость внешней ролью, фальшивой социальной маской, что вновь возвращает нас к дуализму Персона – Тень. Черный человек разоблачает, показывает правду, с которой герой не может и не хочет смириться.
Как замечает Ло [9], черный человек с беспощадной откровенностью говорит о самом сокровенном: поэзии, любви, детстве. Как пишет Лейдерман [7], противопоставление детского и настоящего облика героя становится ключевым моментом обвинения, усиливающим чувство самоотчуждения. Портрет героя-ребенка – светлый, невинный – контрастирует с образом скандального поэта, которого изображает Тень.
Лирический герой смотрит на черного человека как в зеркало. Он чувствует ненависть, презрение, отвращение – и это отражение самого себя. Вскоре он вскипает от гнева и бросает в него трость. Этим актом он символически отвергает свою Тень. Наступает утро – но оно не несет просветления:
«Я в цилиндре стою. / Никого со мной нет. / Я один… / И – разбитое зеркало…»
Как подмечает Авезова, цилиндр, бывший на черном человеке, оказывается на герое. Это прямое указание на их тождественность. Зеркало – символ Я – разбито. Это не очищение, а крах. Герой не принял свою Тень, не выдержал внутреннего напряжения. Он подавил ее – и тем самым лишил себя возможности психической интеграции. Как отмечают Балтымова и Идрисова, образ разбитого зеркала может читаться как абсолютное отвержение ценностей, пропагандируемых Тенью – и как отрицание любой темной стороны себя.
Патракова [11] подводит итог: герой говорит за себя и за Тень, выворачивая свою суть наизнанку, показывая реального Есенина. Это попытка освобождения, но в конечном счете – трагедия. Он не смог выдержать правду, которую услышал от себя самого.
Что оставил Есенин в финале: психологический итог
Поэма «Черный человек» – это произведение, в котором сталкиваются две стороны одного Я. Черный человек – не внешний враг и не самостоятельный герой, но голос Тени, вытесненной части личности поэта. Как подчеркивается в тексте, «в сущности, этот нечеловеческий двойник, зловещий доппельгангер… не что иное, как самостоятельная часть некоего целого, формирующая законченную сущность лишь вместе со своей недостающей половиной».
Поэт не достигает катарсиса, не интегрирует вытесненные содержания, а только избавляется от назойливого бормотания своей Тени. Итог – трагическое саморазрушение. Иллюзорно порвав с ней отношения, поэт обрекает себя на внутреннюю фрагментацию. Как заключает Патракова [11], «выворачивая сущность поэта наизнанку, черный человек обнажает… реальную личность Есенина».
Таким образом, черный человек – это не зло, но возможность спасения. И трагедия поэмы не в том, что Тень существует, а в том, что она не была принята.
Спасение возможно не через бегство от Тени, а через ее признание.
С полным авторским текстом статьи можно ознакомиться в журнале «Грани психологии», выпуск №7.
ЛИТЕРАТУРА
1. Авезова Д. Л. Стихи Есенина были его судьбой // Центр научных публикаций. 2022. №4. С. 578–581.
2. Андрющенко И. А. Идейно-художественная трансформация в поэмах С. Есенина // Научная мысль. 2022.
3. Балтымова М., Идрисова Э. Феномен двойничества в лирике С. Есенина // Keruen. 2022. Т. 74. №1.
4. Имихелова С. С., Мальцева В. Г. «Черный монах» А. П. Чехова и «Черный человек» С. А. Есенина: к типологии героя и конфликта // Вестник Бурятского государственного университета. 2015. Вып. 1. С. 64–71.
5. Комаров Р. В. Системно-психологический анализ поэмы С. А. Есенина «Черный человек» // Системная психология и социология. 2011. №4.
6. Кожухова О. С. Поэма С. А. Есенина «Черный человек» в интертекстуальном аспекте // Язык. Культура. Медиакоммуникация. 2021.
7. Кривушина А. Д. Трактовка образа «черного человека» в поэзии… // Филология, иностранные языки и медиакоммуникации. 2022.
8. Лейдерман Н. Л. «Совестной суд» // Филологический класс. 2007. №17.
9. Ло Х. Трагедия С. Есенина. Поэма «Черный человек» // МНКО. 2022. №4 (95).
10. Неделько Н. Ф. Психологические аспекты психического состояния С. А. Есенина // Сибирский медицинский журнал. 2011. №3.
11. Патракова Е. А. Художественный мир поэм С. А. Есенина 1920-х гг. // Тенденции развития науки и образования. 2022. №86-5.
12. Святославский А. В., Яцкив Е. О. Поэма С. А. Есенина «Черный человек»: символико-семиотический аспект… // Вестник ГГТУ. 2020. №1.
13. Шубникова-Гусева Н. И. Французские литературные источники «Черного человека» // Revue des Études Slaves. 1995. Т. 67. №1.
14. Воронова О. Е. О драматической природе поэмы С. А. Есенина // Современное есениноведение. 2006. №4.