Опыт работы с ребенком с расстройством аутистического спектра

Автор: Яблокова Оксана Анатольевна

Психолог, г. Старый Оскол Белгородской области.

Работая школьным психологом, в ходе планового обследования я выявила группу первоклассников с трудностями адаптации. С целью коррекции их навыков я собрала группу, в которую попал и мой будущий клиент (будем звать его Кирилл).

Кирилл

Кирилл пришел в терапию с неярко выраженными признаками расстройства аутистического спектра. Он избегал контактов с людьми, не переносил прикосновений и не смотрел в глаза. Он совершал непроизвольные компульсивные движения конечностями, не мог удерживать внимание на предмете необходимое количество времени, не доводил начатое до конца без посторонней помощи, застревал на одних и тех же событиях, сюжетах. В своей речи он постоянно перескакивал с одной мысли на другую. Графические, моторные навыки были слабо сформированы, но умение мыслить не шаблонно присутствовало. Контакт между нами установился сразу, но поддерживать его постоянно было очень непросто.

Мама Кирилла

Мама Кирилла тоже обратилась за психологической помощью. После развода с отцом сына ее эмоциональное состояние было нестабильным. Она заботилась о Кирилле, но отношения с ним были лишены понимания, принятия, участия. На момент обращения за помощью она очень боялась постановки диагноза сыну, хотя замечала его непохожесть на других детей. Она надеялась, что происходящее с сыном скоро само собой выправится и он станет таким же, как и остальные дети. Терапия позволила женщине успокоиться и более реально оценивать состояние сына, также скорректировать влияние ее собственной матери на поведение мальчика.

Работа с Кириллом

В течение года терапии Кирилл представлял себя котом. Каждый раз, заходя в кабинет, он говорил: «Я кот». Это был кот без имени, и от его лица Кирилл вел сумбурное и сбивчивое повествование. Мотив, которым это объяснялось, был прост: «Я не хочу ничего делать, а коты ведь ничего не делают». В процессе терапии мы не раз обсуждали произведение В. Медведева «Баранкин, будь человеком!», чтобы помочь Кириллу осознать, что в жизни всегда есть трудности, которые, как в сказке, делают человека сильнее, смелее и ответственнее.

Кириллу было сложно говорить правду. Прошла не одна сессия, прежде чем у него появилось понимание, что правда безопаснее и создает меньше проблем, чем ложь. Я часто говорила ему: «Ты сейчас говоришь неправду! Ты меня обманываешь!». Сначала он отвечал: «Я пошутил!», но со временем стал замалчивать события и действия. В конце концов, ему стало интереснее говорить о тревожащих его моментах, правда, только к концу сессии.

Меня вдохновляло, когда Кирилл озвучивал мысли, которые мы обсуждали на предыдущих сессиях. Я понимала, что даже тогда, когда он, как будто бы меня не слышит, он не только слышит, но и перерабатывает полученную информацию.

Поворотным моментом стало то, что он научился применять мыслеформу «СТОП!», которая помогала ему предотвращать конфликты. В младших классах поведение мальчика было не всегда безобидным и предсказуемым, он с большим трудом учился распознавать эмоции других людей, а потому своевременная внутренняя команда «СТОП!» помогала ему избежать многих конфликтов.

Для отреагирования эмоциональных состояний я просила Кирилла рисовать. Иногда это были рисунки сюжетные, когда после представления символдраматического мотива его сразу надо было изобразить. В свои 11–12 лет Кирилл рисовал, как 2–3 летний ребенок. Изначально он использовал только простой карандаш. Потребовался год, чтобы он взял цветные карандаши. Перерыв на летние каникулы сводили прогресс на нет каждый раз, осенью приходилось начинать заново.

Как выглядели первые рисунки Кирилла можно посмотреть на стр. 36 первого номера журнала «Грани психотерапии».

Кроме рисования и представления образов по методу символдрамы в работе с Кириллом очень помогали его фантазии. Этим рассказам я отводила специальное время. Он знал, что за несколько минут до окончания сессии (время можно было по нему сверять без часов), он сможет рассказать про увиденных на YouTube или созданных в воображении героях. Иногда это были несколько историй про разных героев, а временами им становился только один участник, как правило, это был его сверстник и проживал он похожие ситуации, встречался с подобными чувствами.

В 5 классе Кирилла записали на плавание и дзюдо, чтобы снять излишнее напряжение и научить его защищать себя. Тренировки не приносили ему удовольствия, но помогали развивать навыки саморегуляции и произвольности, а также отреагировать эмоциональные состояния. Однако из-за травли со стороны одноклассников Кирилла перевели в другую школу. Некоторое время по возвращении с уроков он приходил к бабушке, которая оказывала не совсем здоровое влияние на мальчика: постоянно сравнивала его со сверстниками, чаще ругала, чем хвалила, раздражалась его поступками и провоцировала на агрессивные действия, которые он выносил в школьную среду.

После окончания 6 класса Кирилл перестал посещать занятия и вернулся в терапию уже осенью, когда был в 8 классе. За это время он значительно изменился: подрос, возмужал, стал намного интереснее рассуждать.

В подростковом возрасте Кирилл столкнулся с новыми жизненными вызовами, связанными с половым созреванием. У наших отношений был фундамент и доверие, сформированные предыдущими встречами. Он обсуждал свои симпатии к учительницам, завидовал одноклассникам, у которых были отношения. Он стал чаще смотреть в глаза в поисках поддержки, что свидетельствовало о его прогрессе в установлении контакта с окружающими.

Когда он обучался в 9 классе, то на некоторых сессиях мы обсуждали его тревогу по поводу поступления в среднее профессиональное учебное заведение, но не всегда мог четко сформулировать свои чувства. Его закрытая поза и использование кинетического песка помогали ему выразить внутренние переживания. Иногда он также делился своими снами, которые помогали ему ослабить тревогу.

Кириллу было важно почувствовать контроль над процессом терапии, повторяя сценарии, которые были привычны для него дома, когда ему позволяли делать то, что он хочет. Рамка нашей работы и моя твердая позиция имели свой терапевтический эффект. И даже тогда, когда в очередной раз он заявил о том, что не хочет продолжать терапию, мое решение дать ему свободу выбора произвело нужный эффект — он смог завершить терапевтический процесс тогда, когда мы и договаривались.

Работа с родителями Кирилла

Несмотря на развод родителей, я приглашала и отца, и мать на совместные сессии. Когда Кирилл приходил с отцом (дважды в начале терапии), он чувствовал себя намного увереннее и прислушивался к его мнению. На одной из таких сессий я обоим предложила символдраматический мотив «Гора». Отец отказался, а Кирилл нарисовал невысокую гору, на которую поднялся за 5 минут, но вместо ландшафта перед ним была темнота.

На сессиях с мамой (также было две встречи), мы выполнили совместные символдраматические мотивы «Побег из тюрьмы» и «Семья животных». Первая встреча была для мамы откровением: они с сыном долго не могли договориться и услышать друг друга, что стало важным толчком в их отношениях. Второй символдраматический мотив «Семья животных» помог сблизиться еще больше, так как они уже были представителями одного семейства. Помимо совместных сессий, я иногда приглашала маму на родительские встречи, которые превращались в терапию для нее самой. Это было важно, так как психика Кирилла не могла вместить все то психическое содержание, которое она в него невольно помещала. Несмотря на первоначальное раздражение и непонимание, зачем ей нужна терапия, она всегда уходила с новыми идеями и измененным настроением.

Результаты

На сегодняшний момент терапия с Кириллом прервана на период очередных каникул. За это время он смог значительно улучшить свои результаты в школе, сдав итоговые испытания на «4» и «5», хотя раньше не получал положительных оценок. Тем самым Кирилл улучшил свой средний балл в аттестате и повысил шансы получить среднее профессиональное образование по более престижной специальности.

Кирилл научился частично заявлять о своей позиции и отстаивать ее, прислушиваться к своим потребностям, слышать собеседника. Он стал лучше концентрировать внимание на обсуждаемых темах и замечать чувства окружающих, что раньше было для него затруднительно.

Заключение

Работа с ребенком с РАС требует от психолога много сил, опыта и терпения. Но она приносит глубокое удовлетворение, когда видишь результаты.

Большую роль в продуктивности работы сыграло моё повышение квалификации в психоаналитической парадигме и умение работать с контрпереносом. Это помогает легче справляться с состояниями, которые «затапливают» клиента, и давать ему ту опору, которую он не получил в своё время. Контрперенос позволяет переработать и вернуть клиенту его чувства в форме, которую он может принять и осознать.

Мотивы символдрамы, которые я применяла в работе, помогли поднять тот материал, который был спрятан глубоко в бессознательном Кирилла и мешал ему адаптироваться к социуму и комфортно в нем существовать.

Любимым и эффективным средством в работе была кинотерапия. Мы обсуждали мультфильмы и фильмы, такие как «Душа», «Головоломка», «Холодное сердце», «Чудо», «Чучело».

В дальнейшем я бы хотела направить нашу работу на развитие способности Кирилла самостоятельно отвечать за свою жизнь и то, что в ней происходит; помочь ему научиться быть довольным тем, что у него есть сейчас; понять, что без усилий он не сможет достичь желаемого.