Цель статьи: осветить клинические аспекты комплекса Афины-Антигоны – психологического состояния, при котором женская идентичность развивается под влиянием обесценивания матери и идеализации отца. Показать, как терапевтический процесс позволяет переработать этот конфликт и восстановить целостность Я.
Автор: Весна Дуканац, канд.психол.наук
Психолог, психотерапевт, зав. кафедрой психологии Высшей школы социальной работы. г. Белград, Сербия
Комплекс Афины-Антигоны – это не просто разновидность женского комплекса мужественности, а особая, клинически важная форма, возникающая в контексте нарушенных отношений между матерью и дочерью. В таких случаях материнская фигура оказывается отвергнутой или недоступной, и на ее место в психике встает отец – идеализированный, особенный, нередко символически всемогущий. Отсюда специфическая организация идентичности, где женская часть Я не получает должной поддержки, а вместо этого развивается фаллическая или альтруистическая позиция, построенная вокруг отцовского ожидания и одобрения.
Этот комплекс не представляет собой обычную стадию развития – он всегда возникает как ответ на дефицит. На уровне проявлений – это может быть депрессия, расстройства пищевого поведения, невозможность выстроить контакт с телом, с собственной женственностью, с другими женщинами и с собой как женщиной.
В этой статье описан случай молодой пациентки, в чьей истории переплелись высокая отцовская идеализация, отчужденность от матери, ранняя идентификация с истероидной тетей и – как результат – глубокое расщепление в структуре женской идентичности. Психотерапевтический процесс длился несколько лет и стал пространством, в котором стало возможным постепенное разделение с фаллической позицией, восстановление контакта с внутренними женскими объектами и, в конечном итоге, возможность собрать себя как женщину заново.
Теоретическая рамка
В мифах, давших имя этому комплексу, скрыта структура внутреннего конфликта: с одной стороны – Афина, рожденная из головы отца и отрицающая все материнское; с другой – Антигона, до конца преданная ослепленному отцу, забывшая о себе. В клинической практике мы видим эти два полюса как формы женского комплекса мужественности, в которых женская идентичность отвергается ради идеала отцовского одобрения.
- В триумфальном варианте – мать воспринимается как дефектное существо, фаллическая идентификация становится защитой от слабости, а быть женщиной стыдно.
- В альтруистическом – женственность принижается не через силу, а через жертву: женщина как бы «растворяется» в служении.
Общее в этих формах – разрыв с материнским объектом и вытеснение телесного, эмоционального. Отцовская идеализация становится компенсацией, но и ловушкой: в ней невозможно быть собой. Только длительная терапия с устойчивой женской фигурой может стать пространством, где появляется шанс вернуть себе женское – не как роль, а как живую часть идентичности.
Клинический случай
Анамнез и контекст
Звездана обратилась в терапию в возрасте 21 года. Поводом стали эпизоды переедания, заканчивающиеся рвотой, и устойчивое чувство подавленности. Симптомы сопровождали ее около четырех лет, усилившись в начале третьего курса университета.
Семейная история насыщена символическими смыслами: до рождения дочери отцу снится сон о сияющей женской фигуре – не очень красивой, но внутренне светящейся, словно звезда. Он принимает это как знак: у него родится дочь, которую он назовет Звезданой. С этого момента она – «особенная». Этот сон не забыт, он многократно рассказывается в семье, становится частью бессознательной программы идентичности – ожидания, которым невозможно соответствовать, но от которых невозможно освободиться.
Отношения с матерью с самого начала были прохладными. Мать воспринималась Звезданой как слабая, тревожная, занятая бытом и болеющая. В раннем детстве девочка жила не с родителями, а с тетей – яркой, экспрессивной женщиной, заменявшей мать и дававшей первые представления о женственности, пусть и окрашенные истерическим стилем. Именно тетя стала первым объектом идентификации.
Отец же – фигура «другого порядка». В его образе соединялись статус, ум, эстетика, философия. С ним велись разговоры «о смысле жизни», о культуре, искусстве. Его ценили, его слушали. Звездана – отличница, успешная в учебе, но не встречающая эмоционального отклика от родителей. Все, чего она добивалась, воспринималось ими как нечто само собой разумеющееся. Это усиливало внутренний голод по признанию, по принятию.
В этих условиях формируется устойчивая конструкция: отец – источник смысла, мать – пустое место. А между ними – девочка, вынужденная быть ближе к отцу, но оторванная от женского происхождения. Этот разрыв и станет основой симптоматики.
Симптоматика
К началу терапии Звездана находилась в состоянии внутреннего конфликта, который проявлялся в теле. Расстройства пищевого поведения были ее способом справляться с эмоциональным напряжением: переедание, за которым следовала рвота, приносили временное облегчение, но в итоге усиливали чувство вины и беспомощности.
Наряду с этим проявлялись признаки пограничной депрессии – фоновая подавленность, сниженная самооценка, ощущение неценности и изоляции. Пациентка подчеркивала, что чувствует себя лишней среди сверстников, особенно в студенческой среде, где преобладали молодые люди из состоятельных семей. Отношения часто развивались по одному и тому же сценарию: идеализация, сближение, а затем – дистанция и отвержение.
Тело воспринималось как проблемное, несмотря на его объективную ухоженность и эстетичность. Особенно драматизировалось ношение очков и вес, который колебался в пределах нормы. При этом самооценка оставалась привязана не к ощущениям, а к внешней оценке и успеху – как будто любое внутреннее ощущение себя без внешнего подтверждения теряло силу.
Свои эмоциональные переживания Звездана не обсуждала с отцом – он оставался фигурой, перед которой нужно быть сильной, умной, «на высоте». Симптомы она открывала матери, к которой не испытывала уважения, но от которой бессознательно ожидала заботы. В этом расщеплении между доверием и презрением к женскому и прославлением отцовского – проявлялась основная внутренняя драма.
Динамика терапии
Психотерапия с Звезданой длилась четыре с половиной года, с короткими перерывами. С первых встреч было ясно: выбор женского терапевта был не случаен. До этого в ее жизни не было устойчивой, надежной женской фигуры, с которой можно было бы безопасно идентифицироваться. Мать – слабая, тетя – театральная, демонстративная. Женщина как внутренний объект – либо ущербная, либо «для внешнего эффекта».
На начальных этапах Звездана демонстрировала фаллическую идентификацию: опора на интеллект, дистанция, стремление к идеальности. Отношения с терапевтом развивались медленно, сдержанно, с попытками «понравиться» и избежать уязвимости. В то же время – в телесных симптомах, в сбоях режима, в сновидениях – проступала другая часть: дочерняя, растерянная, тревожная.
Ключевым поворотом стал процесс деидеализации отца. Он сопровождался внутренним кризисом: с одной стороны – ощущение утраты, с другой – новое пространство для себя. Фигура отца постепенно теряла ореол «всего знающего», и именно в этой трещине начала проявляться собственная женская субъектность.
Параллельно менялось и отношение к матери. Образ «болеющей домохозяйки» трансформировался в более реалистичное восприятие – с ее ограничениями, но и с ее человеческой попыткой быть рядом. Этот медленный поворот к материнскому сопровождался снижением симптомов, укреплением границ и новым интересом к телесному, к чувствам, к отношениям.
Во второй половине терапии Звездана начала проявлять инициативу, говорить о приоритетах, о выборе, о своем «да» и «нет». Симптоматика отступала, и на ее месте появлялась возможность быть живой – не исключительной, не идеальной, не дочерью из сна – а собой.
Завершение терапии и итоги
К завершению терапии Звездана уже не определяла себя через успех или родительское признание. Симптомы пищевого поведения ушли. Вместо борьбы за контроль над телом – появилось ощущение права быть в нем. Вместо стремления к исключительности – интерес к реальным, теплым отношениям.
Фигура отца утратила свою сакральность, и это сначала вызвало растерянность, но затем стало условием взросления. Мать, ранее отвергаемая, стала восприниматься не как идеал или антиидеал, а как человек – ограниченный, но значимый. Этот двойной процесс – деидеализации отца и реабилитации матери – стал основой формирования новой идентичности.
Терапевт, как третья женская фигура, заняла особое место. В отличие от тети и матери, она не провоцировала ни слияния, ни отвержения. В этом устойчивом контакте Звездана смогла впервые выдерживать свои чувства, не теряя опоры.
Спустя два года после завершения терапии она пришла снова – поделиться: работа, отношения, поездка за границу, победа в конкурсе. Все это – результат, но не цель. Главное – появилось чувство, что она может быть женщиной в своем ритме, со своей мерой, без чужой проекции на плечах.
Обсуждение
Случай Звезданы демонстрирует, как женская идентичность может формироваться в условиях эмоционального разрыва между матерью и дочерью, когда мать не воспринимается как фигура, с которой можно соотнести себя, а отец, наоборот, занимает в психике место главного ориентира. В таких конструкциях «женское» не исчезает, но вытесняется, искажается, становится объектом внутреннего конфликта.
Тело в подобных случаях часто становится полем выражения: то, что не может быть сказано словами, начинает говорить через еду, отвращение, рвоту. Это не только симптом, но и язык – способ выразить боль от разрыва с собой.
Работа с таким комплексом требует устойчивого терапевтического контейнера, в котором женская фигура не отвергается, не идеализируется и не разрушается. Только в таком пространстве пациентка может выдержать боль утраты иллюзий, переработать агрессию, зависть и печаль – и на этом фоне построить новое, не фальшивое, не внешнее, а внутренне опознанное женское Я.
Важно отметить: в этом случае симптоматика носила транзиторный характер, не перерастая в тяжелую психопатологию. И именно это, в сочетании с готовностью к психической работе, позволило терапевтическому процессу не просто ослабить симптом, а переорганизовать внутреннюю структуру.
Выводы
Комплекс Афины-Антигоны – это не теоретическая конструкция, а живая клиническая реальность, с которой сталкиваются терапевты, работающие с женщинами, пережившими внутренний разрыв между отцовским и материнским. Он редко звучит впрямую, но проявляется в теле, в ритме отношений, в невозможности принять себя как женщину – без стыда, без напряжения, без необходимости что-то доказывать.
Случай Звезданы показывает: даже если женская идентичность долгое время была вытеснена или искажена, при наличии терапевтического пространства, выдерживающей женской фигуры и способности к рефлексии – возможно возвращение к себе. Не как к роли или маске, а как к живому внутреннему опыту.
Терапия в таких случаях – не исправление симптома, а пересборка себя, шаг за шагом. И если когда-то пациентка жила, стараясь быть дочерью из отцовского сна, то в конце она выбрала быть собой – в своей мере, с телом, с чувствами и с собственной женской судьбой.
_ _ _ _ _
Работа с пациентками, переживающими разрыв с материнским объектом и идеализирующими отцовскую фигуру, требует устойчивости, клинической чуткости и супервизионной поддержки.
В Академии ИПП вы можете получить индивидуальную или групповую супервизию, обсудить сложные случаи, связанные с темами женской идентичности, расщепления, телесной симптоматики и длительной терапии.
Подробнее о супервизии и записи здесь.