Автор к.пс.н. Кузнецова Оксана Викторовна, аналитический психолог, психотерапевт по методу символдрамы, травматерапевт, преподаватель ОППЛ, заведующая кафедрой юнгианского анализа в Академии ИПП.
Как растение даёт свои цветы, так психика создаёт свои символы.
К.Г. Юнг
Человек отныне живет не только в физическом, но и символическом
универсуме. Язык, миф, искусство, религия — части этого универсума, те
разные нити, из которых сплетается символическая сеть, сложная ткань
человеческого опыта. Весь человеческий прогресс в мышлении и опыте
утончает и одновременно укрепляет эту сеть.
Э. Кассирер
Символ остается вечным вызовом нашим мыслям и чувствам.
Возможно, этим объясняется столь стимулирующий характер
символической работы, почему она захватывает нас столь интенсивно.
К.Г. Юнг
Почти всегда миф — это история о сотворении (сотворении Мира или рождении Героя), воплощении некой реальности, о том, что себя «в полной мере проявило». Как правило, мифологические существа и герои являются воплощением активно действующего начала.
Понимание мифа как особого жанра в культуре кардинально трансформировалось за его более чем трёхтысячелетнюю историю существования. Изначально миф рассматривался не как «сказка», «вымысел», «фантазия» (согласно исследовательской традиции, возникшей в ХIХ веке), а как событие подлинное и реальное, сакральное и значительное.
Противопоставленный логосу, mythos стал обозначать «то, чего не существует в действительности». Раскрывая суть мифа, Мирча Элиаде пишет, что «миф излагает сакральную историю, повествует о событии, произошедшем в достопамятные времена “начала всех начал”».
Символика мифа и сакральное восприятие
Миф описывает разнообразные, порой, драматические проявления сверхъестественного, священного, нуминозного. И с одной стороны, благодаря действиям этих сил, мир таков, какой он есть, а с другой стороны — «человек стал таким, каков он есть, — смертным, разделенным на два пола, обладающим культурой» [8].
В сохранившихся архаичных цивилизациях и по сей день существует разграничение мифа, как «сказания истинного» и сказок, относящихся к «сказаниям вымышленным». «Истинные сказания», как правило, насыщены содержанием сверхъестественным и сакральным (например, космогонические мифы), в то время как «сказания вымышленные» — рассказывают о событиях светского характера.
У многих народов существует традиция передавать мифы только посвящённым. Именно по этой причине мифы часто «не доверяются» женщинам и детям. Как правило, эти мифы относились к космогонической
тематике или были связаны с проведениями обрядов инициации. Если вымышленные истории могли рассказываться в любое время, то мифы — как правило, в определённое время. При этом мифологические, эпические сюжеты нередко сочетались с музыкой, и пение сказителя могло продолжаться несколько дней.
М. Элиаде отмечает, что для историка религий знаменательным является всякое проявление священного: «каждый ритуал, каждый миф, каждое верование, и каждый образ божества отражают опыт священного и потому несут в себе понятия бытия, смысла, истины» [9]. Для человека важно осознание того, что в мире есть «нечто бесспорно настоящее».
Вопрос: могло ли возникнуть сознание, если бы человек не придавал смысл своим импульсам и переживаниям? Осознание мира настоящего и полного смысла тесно связано с образом священного. Переживание сакрального необходимо для постижения человеком разницы между тем, «что проявляется как настоящее, мощное, обильное и имеющее смысл», и тем, что не обладает таковыми характеристиками, и при этом, существует, происходит как нечто бессмысленное и хаотичное, вследствие чего и воспринимается иногда как «зловещий поток явлений».
М. Элиаде пишет, что человек, который становится прямоходящим, начинает совершенно по-иному воспринимать пространство («человек выпрямился — и в силу этого пространство приобрело структуру, недоступную для антропоидов: четыре горизонтальных вектора, отходящих от центральной вертикальной оси. Иначе говоря, пространство выстроилось вперед, назад, направо, налево, вверх и вниз от человеческого тела. Из нового и порождающего опыта — ощущения себя «ввергнутым» в необозримую, неведомую и угрожающую беспредельность — развились разные способы orientatio; потому что нельзя сколько-нибудь долго прожить посреди хаотического коловращения, без всяких точек отсчета») [9]. Таким образом, «центрация» очень важна для человека. И во многом, если рассматривать процесс психотерапии, это чувствование-ощущение центра и становится предтечей процесса исцеления.
Размышления о мышлении в архаичных культурах
В работе «Сверхъестественное в первобытном мышлении» Л. Леви-Брюль, исследуя специфику мышления в примитивных и современных обществах, определяет основное различие между мышлением в этих контекстах. Он отмечает, что в архаичных культурах оно пра-логично (в отличие от логичности и рациональности мышления современных культур, во многом — индустриальных). При этом, умственная деятельность человека первобытного общества не является формой мышления более низкого порядка.
Леви-Брюль пишет, что «законы, управляющие коллективными представлениями отсталых народов, совсем не похожи на наши логические законы мышления» [3]. Человек архаичной культуры не разделяет реальность предмета или явления и его образ или представление о нём. Так, сновидение и явь, человек и его имя (его изображение или тень) для него тождественны.
Описывая специфические законы первобытного общества, Леви-Брюль выводит закономерность, которую он называет законом сопричастия или партиципации. По представлениям первобытного человека, предмет может быть самим собой, и, одновременно, чем-либо иным. Человек (или предмет) могут находиться и здесь, и в ином пространстве.
Первобытный человек ощущает мистическое, сакральное единство со своим тотемом, духом-помощником и т.п. Леви-Брюль отмечает, что, называя такое мышление пра-логическим, он не имеет в виду его нелогичность. Это — принципиально другой способ постижения внешней и внутренней реальности. Описывая этот особый вид мышления, Леви-Брюль предлагает такие конструкты, как предпонятия (prenotions) или предсвязи (preliaisons).
Теория, предложенная Леви-Брюлем, стала импульсом для многих идей, нашедших развитие в поле философии, культурологии, социологии, психологии и психотерапии (Юнг, Марр, Шелер и др.), особо заметно влияние его работ на становление культурно-исторического подхода к анализу психического развития человека.
Миф как многослойный символ
Размышляя о природе мифологического, А.Ф. Лосев пишет, что миф — «не выдумка, а содержит в себе строжайшую и определённейшую структуру и есть логически, т.е. прежде всего диалектически необходимая категория сознания и бытия вообще» [4]. Миф, по Лосеву, не является примитивно-научным построением («наука не рождается из мифа, но наука всегда мифологична», «миф не базируется на научном опыте», «наука никогда не может разрушить мифа») [4].
Миф не является только схемой или аллегорией. Миф — это символ. Однако, философ замечает, что «символический слой в мифе может быть очень сложным». Миф, который рассматривается сквозь призму своей символической природы, может одновременно оказаться и символом, и аллегорией. «Всякая поэтическая форма есть всегда нечто одухотворенное; она есть изнутри видимая жизнь». Лосев отмечает, что миф как символ может также содержать в себе схематические, аллегорические и усложнённо-символические слои [4].
В качестве примера Лосев приводит примеры интерпретации символики цвета (! — одинаковой у Гёте и Флоренского). Он описывает символическую мифологию, построенную на характеристике каждого цвета в отдельности. Для психотерапевта, аналитика, важно учитывать различные слои восприятия цвета (как и других аспектов символического), принимая во внимание архетипическое, культуральное и, прежде всего, индивидуальное значение символа.
Продолжая исследование Образа и Символа, Клотер Рапай предлагает конструкт «культурный код», объясняя его как бессознательный смысл вещи или явления. Восприятие связано со спецификой мира, в котором вырос человек, следовательно, восприятие культурально. Например, «солнце» (фр. «lе soleil») — это существительное мужского рода, и для французов, прежде всего, вызывает ассоциации с блистательным Людовиком ХIV, которого называли «король-солнце». Луна (фр. «lа lune») — женского рода. Луна не светит, но отражает солнечный свет. Во многом, именно это представление отражается в представлении о мужском и женском.
В Германии — иная картина. Так, солнце — «die Sonne» — женского рода. В таком мировосприятии женщина несёт Жизнь, тепло и свет, рожает и растит детей, словом, созидает. Луна — «der Mund» — мужского рода, что также специфическим образом находит отражение в культуре, распределении ролей и т.п. На этом примере видно, что само восприятие слов «солнце» и «луна» может формировать у немцев и французов совершенно различные образы, интерпретацию и свой код для этих слов. Клотер Рапай пишет: «в совокупности все эти различные коды к всевозможным образам формируют систему координат, которой, сами того не сознавая, пользуются представители той или иной культуры. Такие системы координат определяют пути, по которым идет каждая культура» [5].
* * *
В интерпретации образов значимая роль принадлежит структуре, связи между различными элементами. Мелодия, исполняемая на разных музыкальных инструментах, в разных октавах или тональностях — узнаваема.
Структура — в интервалах между нотами, в звуковой последовательности и ритмических конструкциях. Для понимания человеческих действий и взаимоотношений, во многом, необходимо понимание структуры. Так, исследуя явление родства, ЛевиСтросс отмечал, что предмет его анализа — не люди, а отношения между людьми, «пространство между людьми». Также при анализе архетипического содержания важно обращать внимание не только на сам архетипический образ в картине личности пациента, но и на модели взаимодействия, доступ к пониманию которых может быть получен через архетипические и мифологические диады (Деметра и Персефона, Амур и Психея и т.п.).
* * *
Алхимический символизм, по мнению Юнга, представляет для психолога-практика особый интерес. Алхимию Юнг понимал как донаучную психологию личности, выраженную в метафорической форме. Символика алхимических субстанций, стадий и операций раскрывает грани и нюансы психологических процессов, состояний, переживаний, тончайших движений души. Мы можем лучше видеть взаимосвязи различных структур психического, анализируя алхимические образы и мотивы, возникающие в сновидениях пациента, его активном воображении, рисунках, метафорах, учитывая также материал, проявляющийся посредством бессознательных коммуникаций.
С точки зрения Марии-Луизы фон Франц, этот ход имеет и психологическое обоснование: «бессознательное содержание никогда не может быть однозначно определено сознательным умом. Как показал Юнг, мы можем только «кружить вокруг» бессознательных символов в бесконечном процессе приближения».
Язык алхимических метафор — живой: «Алхимический язык — это прямое действие. Он не описывает красоту розы, а заставляет её расцвести».
Симптоматика и ее символическое значение в психотерапии
Симптоматика, наблюдаемая у пациентов, с точки зрения представлений глубинной психологии порождается эмоционально заряженными группами идей или образов (комплексами), источник которых имеет бессознательную природу. Комплексы могут вызывать различные невротические/ психосоматические проявления. Осознаваемые и выраженные внутриличностные конфликты способствуют нивелированию невротической симптоматики. Симптом может представлять собой некий компромисс между инстинктивными потребностями человека и его духовно-душевными устремлениями. В этом контексте особое значение приобретает способность психотерапевта услышать символическое послание, зашифрованное в симптоме.
«В общих чертах мы можем обозначить символы как «энергетические трансформаторы», с помощью которых связанная ранее в симптомах психическая энергия может теперь интегрироваться в жизнь. Этот тяжелый и тернистый путь от симптома к символу представляет собой существенный шаг в процессе аналитической терапии» [2].
ЛИТЕРАТУРА:
1. Божественный ребенок: / воспитание: Сб. — М.: О. АСТ-ЛТД, 1997. — 400 с.
2. Зеленский, В. Словарь аналитической психологии. — М.: Высш. шк., 2000. — 120 с.
3. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. — М.: Педагогика-Пресс,
1994. — 608 с.
4. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. — Азбука, 2022. — 320 с.
5. Рапай К. Культурный код. — М.: Альпина Паблишер, 2022. — 168 с.
6. Телегин С. Алхимия магического слова. — Н. Новгород: А.Г. Москвичев, 2019. — с. 225.
7. фон Франц М.-Л. Арабская алхимия. –М.: Касталия, 2021. — с. 177.
8. Элиаде М. Аспекты мифа / Пер. с фр. В.П. Большакова. — 4-е изд. М.: Академический Проект, 2010. — 256 с.
9. Элиаде М. История веры и религиозных идей. От каменного века до элевсинских мистерий. — М.: Академический Проект, 2017. — 432 с.
10. Юнг К.Г. Психологические типы. М.: Академический Проект, 2019. — 538 с.
11. Юнг К. Г. Собрание сочинений. Т. 15. Феномен духа в искусстве и науке. — М.: Ренессанс, 1992. — 320 с.
В контексте психотерапии образ является важным средством для доступа к бессознательному. Программа обучения «Анализ образов в рисунках и сновидениях» предлагает психологам расширить понимание взаимосвязи между симптоматикой и символическим содержанием. На курсе основное внимание уделяется методам интерпретации образов, возникающих в художественных выражениях и сновидениях, а также техникам выявления бессознательных конфликтов и эмоциональных комплексов, что позволит обогатить терапевтический процесс и улучшить взаимодействие с клиентами.
+7 909 660 69 02 | mail@aipp.education
© Академия интегральной психодинамической психотерапии
Договор публичной оферты | Политика конфиденциальности